Распили пару бутылок вина и с удовольствием принялись перетирать кости мужчинам: все, кроме Жени, уже давно были замужем.С чего всё началось? Я не знаю…
Ты просто появилась в моей жизни. Вошла в неё без стука, без звонка – так, как ты обычно делала всё и всегда. Непредсказуемая. Удивительная. Честная. Жестокая. Открытая. Смешная. Злая. Глупая. Ты всегда была для меня закрытой книгой.
Почему закрытой? Я не понимала тебя. Не понимала твоих поступков, твоих слов, твоих выставленных среди зимы на ледяной балкон цветов, твоих глаз, сияющих сквозь темные очки в неосвещенном помещении. Твоих рук, принадлежащих всем. И твоей души, не принадлежавшей никому.
Ты очень долго шла ко мне. А я к тебе. Слишком многим были наполнены эти годы. Но я ни о чем не жалею.
Ни о слезах, пролитых в никуда, ни о телефонных трубках, изгрызенных зубами, ни об изрезанных ножницами венах, ни о боли которая словно вторая оболочка однажды вросла в мое сердце.
Я жалею только об одном: о том, что так тяжко и долго я пыталась понять тебя. Постичь. Прочитать. Ворваться туда, куда простым смертным не было дороги, туда, где всё было заперто на сотни замков.
На то, чтобы понять тебя, мне понадобилась целая жизнь.
На то, чтобы полюбить – одно мгновение.
***
-Где мы, Лен?
-Мы сидим на волшебном дереве, малыш. Помнишь, ты рассказывала мне про лесного духа?
-Да…
Женя замолчала удивленно, глядя в Лёкины глаза. Они сидели близко-близко друг к другу.
-Так вот, это дерево волшебное. Тот, кто однажды сюда заберется, будет всю жизнь очень-очень счастливым.
Лёкин голос дрогнул, она притянула Женьку ближе к себе и, взяв за руки, ласково посмотрела в глаза.
-Ты… Ты только что это придумала, правда?, - прошептала Женя.
-Нет…, - Лёка наклонилась и осторожно коснулась губами Женькиных губ, - Вчера…
-Я люблю тебя… люблю…, - задыхаясь, шептала Женя между поцелуями, - Люблю… Ленка…
-И я… Мелкая… Мелочь моя родная…
Они не открывали глаз. Ни на мгновение. Обе боялись, что стоит хоть на секунду выпасть из спасительной темноты – и сказка исчезнет. Но не остановить уже было горячих губ, вжимающихся в нежное тепло. И руки, смелея, всё крепче прижимали к себе мягкое тело.
Лёка сдерживалась изо всех сил. Легко-легко, нежно-нежно целовала она Женьку, боясь, что чуть глубже – и она потеряет голову. Но Жене было мало. Она обхватывала ладонями Лёкины щёки и с всхлипами прижималась к её губам.
Разорвав поцелуй и посадив Женьку к себе на колени, Лёка чуть смущенно посмотрела в её глаза и облизнула губы.
-Ленка… , - выдохнула Женя и снова притянула Лёку к себе. Её язык, холодный и влажный, одним толчком проник между губ девушки и задвигался, лаская нёбо и горячую нежность рта.
Первый шаг был сделан. И, уже не сдерживаясь, Лёка долго-долго целовала Женьку, глубоко, страстно, каждое мгновение ощущая теплую волну, поднимающуюся из груди к горлу.
***
Лека подошла тихонько и обняла Женьку за талию.
-Прости меня, мелкая.
Потерлась носом о затылок… Поцеловала легонько.
-Жень… Ну, прости меня, дуру.
-Прощаю, - Женька вздохнула и стала смотреть, как запотевает стекло от тяжелого дыхания, - Я тебе всё прощу, Лена. Всё и всегда. Но постарайся понять, что я тоже человек и мне тоже бывает тяжело и плохо.
-Я понимаю! Неужели ты думаешь, что я не понимаю? Я же люблю тебя!, - Лёка щекотала своим дыханием ухо девушки и легонько гладила ладонями по животу.
-Я тоже тебя люблю. Только вот что мы теперь будем делать?
-Жить будем, мелкая. Вместе. Заберу свои шмотки – и к тебе. Пустишь?
-Жить? Вместе?, - Женька развернулась в кольце Лёкиных рук и блестящими глазами уставилась на неё, - Ты серьёзно?
-Конечно, серьёзно! К черту все мои комплексы, я быть с тобой хочу. Всегда.
Женя взвизгнула от радости и прижалась к Лёкиным губам. Постепенно мимолетный поцелуй стал крепче, и вот уже Лена со стоном забралась руками под Женькин халатик, нащупывая жадными руками мягкую грудь. Наклонила голову, впилась губами в сосок, лаская его нежно и осторожно. Женя задрожала, сжала Лёкины плечи, ощущая уже на другой груди настойчивые губы.
Опустив ладони на Женькины щеки, Лёка впилась в нежные губы, язык проник внутрь рта и стал ласкать небо, играть с языком, восхитительное острое желание поднялось от живота к горлу.
Снова развернув Женю к себе спиной, Лёка целовала ее шею, толкаясь языком, добралась до мочки уха и, лизнув, шепнула: "Мелкая… Моя маленькая… Я так хочу тебя". И закрыла глаза, чувствуя как тело наполняется возбуждением. Ладошки сами собой потянулись к груди, едва касаясь сосков, губы продолжали шептать: "Ты моя любимая, моя родная, ты моя, моя".
Простонав что-то неразборчивое, Женька закинула руку назад, найдя колючий Лёкин затылок, ее пальцы расчесывали пряди волос медленными, ласкающими движениями.
От Женькиного стона в голове Лёки словно взорвался фейерверк, и всё дальнейшее воспринималось только отдельными вспышками образов.
Вот халат окончательно падает на пол, за ним – Лёкина рубашка и футболка. А вот они уже в постели, беззащитно-обнаженные, горячие.
Женька тяжело дышала, сквозь пелену стонов она смотрела, как Лёка потянулась к её соску губами, рукой лаская второй. Эти ладони, казалось, были везде – касались, разжигая, маня пьянящими волнами желания… Когда они коснулись бедер девушки, из груди вырвался дрожащий вздох. И тут же Лена остановилась, убрала руки и посмотрела Женьке в глаза: «Прости, малыш… Прости… Я… Не буду…». На мгновение Женя закрыла глаза, ощущая теплоту, разливающуюся по телу и привлекла Лёку к себе, прошептав: «Иди сюда… Я хочу тебя… Хочу всю…»
Взрыв. Пала стена. Между ними больше не осталось запретов. Словно играя в какую-то доселе недоступную игру, они катались по постели, лаская друг друга, впиваясь губами в самые неожиданные участки тела.
Лёка не видела и не замечала ничего вокруг. Обнаженная, желанная женщина лежала в её постели. В низу живота огнем пульсировало желание, а в голове стояла одна мысль: не причинить боль, не подвести. Лёка всеми силами старалась сдерживать себя, но горячие Женькины ладони, вдруг опустившиеся на её грудь, сами собой вынесли из головы все мысли. Лёка не узнала свой голос в веренице стонов, разнесшихся над постелью. В голове что-то щелкнуло, охватила бешеная страсть, она резко опустилась на Женьку, пожирая каждый сантиметр её ароматной кожи страстными поцелуями.
Касаясь руками талии, бедер, ягодиц, она обнимала Женю и ласкала, двигаясь по телу сверху вниз и снизу вверх. Как это было приятно, горячо и чувственно. Тела скользили, надавливая, вжимаясь друг в друга. Их головы окутал туман, все мысли разбежались. Только чувства - огромные импульсы наслаждений переполняли, доводя до самого пика.
И когда Лёка опустилась, наконец, между распахнутых Женькиных бедер, мир вокруг превратился в одну вспышку почему-то ярко-синего цвета.
***
Лёка развернулась на кровати и заглянула в Женькины глаза.
-Я не отказываюсь ни от единого слова, которое сказала тебе сегодня вечером. И я понимаю, что мои поступки пошли несколько вразрез с этими словами. Но когда я увидела кровь на Кристином лице… , - Лёка запнулась, - Впрочем, нет. Не так. Это пустые оправдания. Да, я была в бешенстве. Да, я позволила своему телу действовать по воле инстинктов, а не разума. И знаешь, Жень… Я не жалею об этом. Нет, вру. Я жалею об этом. И прекрасно понимаю, что это неправильно. Что я не должна была бить этого мальчика. Но я это сделала, потому что хотела это сделать. И расплачиваться за это мне, понимаешь? И это вовсе не значит, что теперь и всегда я начну со всеми выяснять отношения кулаками. Прости меня… Вижу – я тебя разочаровала. Но… я иначе не смогла. Извини.
Женя молча слушала Лёкины слова. Она головой понимала, что перед ней сидит всё та же девчонка, что и несколькими часами раньше. Но душой Женька уже воспринимала Лёку иначе. Теперь она видела перед собой не девочку… А взрослую женщину. Готовую отвечать за свои поступки.
-Я люблю тебя, Лен, - улыбнулась Женя и скользнула в Лёкины объятия, - Я очень-очень тебя люблю. Никогда этого не забывай.
***
Следующим утром Женька проснулась с острым ощущением радости в груди. Потянувшись, она посмотрела на спящую Лёку. Во сне девушка казалась совсем молоденькой, невинной девочкой. И даже покрашенные разноцветными перьями волосы не сбивали этого ощущения.
-Я… Тебя… Люблю…, - прошептала Женька, кончиком пальца проводя дорожку по Лёкиному носу. Вряд ли кто-нибудь сумел бы понять, как дорога стала ей эта маленькая девчонка. Девушка. Женщина.
В приливе острой-острой нежности Женя всё водила и водила пальцами по Лёкиному лицу, нащупывая каждую ямочку, каждый перегиб кожи.
-Ты настоящая…, - снова шепнула, - Настоящая и правильная. Я рада, что ты такая. Я так сильно люблю тебя… Так люблю…
-Ммм, - промычала Лёка сквозь сон и, неловко протянув руку, обняла Женьку, - Мммелкая… Ты спи… Я с тобой…
-Чудовище…, - улыбнулась Женя, - Моё чудовище. Смешное. И любимое-любимое.
Долго-долго длилось это утро, наполненное негой и свежестью. Долго-долго Женька ласкала родное лицо.
Пока, наконец, лицо не приобрело осмысленное выражение и не спросило ворчливо:
-Мелочь… Выходной же. Ты чё не спишь?
Это «чё», сказанное спросонья, окончательно развеселило Женю и она принялась щекотать Лёку, попутно пытаясь потрогать её живот под курткой пижамы.
Потрогать не получалось – Лёка сопротивлялась с хохотом и уворачивалась.
-Ленка!, - наконец, скомандовала Женя, - А ну не дергайся, я твой пупок хочу…
Её слова потонули в глубоком Лёкином поцелуе.
-Ты хочешь мой пупок?, - хриплым голосом прошептала, забираясь ладошками под ночнушку, - Мелкая, а я думала, что в этой жизни ты хочешь только меня… А не мой пупок…
-Глупая… Посмотреть… Хочу…. Ох…. Ленка…. Ленка…
И их голоса потонули в звуках раннего любовного утра.
***
-Я одно не могу понять, Жень. Она же предала тебя. Предала твою любовь. Как ты можешь теперь быть ей другом? Как ты можешь спать с ней, наконец?
-А откуда ты знаешь, что я с ней сплю?
-Брось, Жень… Мы же не слепые.
-Понятно, - Женька замолчала надолго, и решившись, продолжила, - Знаешь, Крысь, ты не права. Лёка, может быть, и предала меня. Но не мою любовь. Её невозможно предать, понимаешь? Она просто есть, эта любовь, она живет во мне, глубоко-глубоко внутри.
-Жень, она даже не поговорила с тобой. Даже не попросила прощения.
-Пойми, когда человек влюбляется, всё вокруг него становится нечетким и расплывчатым. За своими переживаниями человек просто не видит боль других людей. А счастливый человек еще более эгоистичен. Ему почему-то кажется, что раз он сам счастлив – то и все вокруг счастливы тоже.
-Нет, Жень. Не то, не то… Ты права в чем-то, но вы были вместе так долго: неужели ты не заслужила даже последнего объяснения?
-Выходит, не заслужила, - вздохнула Женька и снова потянулась за бутылкой, - Она еще маленькая, Крысь. Маленькая и глупая. Она бежит от всех негативных чувств и эмоций. И то, что ей не нравится либо меняет кулаками, либо прячется, если кулаки не помогают.
-И ты её любишь… такую?, - Кристина, кажется, начала, понимать.
-Я её любую люблю. Это внутри меня. Так глубоко, как ты себе даже не представляешь.
***
В городе моем завяли цветы.
В городе моем ушли поезда.
В городе моем только ты
всегда, всегда, всегда, всегда.
В городе моем ночь ударит в набат.
Она также одинока, как я.
В городе моем я напишу на небе:
"Мне незачем быть в этом городе
без тебя".
***
Женя летала. Как было хорошо быть рядом. Как хорошо было в любой момент брать за руку, ничего не боясь и чувствовать теплое дыхание за своим затылком. Как сладко было не думать ни о чём – и просто жить – так, как живется.
Шурик тоже был счастлив. Настолько, насколько мог. Женя была поблизости, а о большем он уже давно не мечтал.
Только так и не остановился поезд времени, а еще сильнее развел пары. Мелькали мимо недели, месяцы, отличаясь один от другого только снегом да листвой. Торопились сменить друг друга - боялись остаться в памяти или раствориться навсегда?
***
И мирились. Вот только один раз так поссорились, что испугались. Показалось – навсегда.
В этот день Женя собрала у себя «девичник». Кристинка пришла на правах лучшей подруги. Марина и Анечка – как бывшие соседки по общежитию. Распили пару бутылок вина и с удовольствием принялись перетирать кости мужчинам: все, кроме Жени, уже давно были замужем. Болтали, не задумываясь особо ни о чём. Кристинка первая заметила, как неудобно вдруг стало Женьке и поспешила на помощь:
-Жень, ну а у тебя-то что с нашей ошибкой природы, а?, - эх, Кристя, грубовато у тебя получилось, не так бы надо…
-А ничего, - неожиданно жестко ответила, - Всё как всегда: полная любовь и согласие.
-Вот, девчонки, за кого замуж надо было выходить! За Лёку! Видите как – любовь и согласие… Не то, что у нас.
Рассмеялись все, спало напряжение. Но осадок всё равно остался. Белый, как известка. И такой же мерзкий.
Где-то около полуночи прозвенел звонок. Девчонки, уже слегка навеселе, начали смеяться, обсуждать, чей муж за кем пришел. А на пороге стояла… Лёка. С букетом белых роз и бутылкой коньяка.
-Привет, мелкая!, - заулыбалась, протискиваясь в дверь, - А я к тебе. Можно?
-Можно, - вздохнула Женька, принимая «подношение», - Только у меня гости.
-Гости – это хорошо, - философски пробормотала Лёка, развязывая шнурки на кроссовках, и вдруг заорала: - Гости, привет!
-Привет…, - неуверенно ответили с кухни.
Но всю неуверенность как рукой сняло, когда Лена просочилась внутрь. Сразу пошли объятия, радость и общие воспоминания о «ушедшей студенческой юности».
Под разговоры незаметно прикончили коньяк, выпили даже «НЗ» - небольшую бутылочку ликера, которую Женька берегла на особый случай. И завели разговор о женской сущности.
-Фигня!, - авторитетно заявила Лёка, даже не выслушав до конца Кристинкин монолог, - Все женщины одинаковые по своей сути.
-Значит, и ты одинаковая?, - влезла Анечка.
-Нет. Я не одинаковая. Да и какая с меня женщина? Гибрид какой-то непонятный…
-И в чём же мы одинаковые, интересно?, - самоуверенность Лены почему-то безумно раздражала Кристину весь вечер. Именно сегодня ей захотелось, наконец, разобраться – кто прав, кто виноват.
-А во всем. Вот простой пример: девочка выходит замуж за мальчика. Почему? Вариант А: потому что любит. Тут всё нормально. Вариант Б: залетела. Тоже нормалек. Вариант С: за деньги выходит. Ну, тоже можно понять. Но есть еще вариант Д: выходит потому что пора. А то еще, не дай Бог, старой девой обзывать начнут.
-Ну и что с этого?
-А то, что всего четыре варианта. Больше нету.
-А какие еще нужны?, - Кристина посмотрела на Лёку как на пришельца с другой планеты. Она еле сдерживала себя, чтобы не закипеть.
-А многие нужны. В каждом человеке должна быть индивидуальность. А когда её нет – это не человек, а так… Фигня.
-Леночка, я что-то не пойму, при чём тут твои слова о том, что женщины все одинаковые – и индивидуальность человека? Человек индивидуален по своей сути, - Кристя аж привстала на стуле. Женя тихонько сжалась в углу. Она уже поняла, чем всё это кончится и очень боялась ссоры.
-Это не так. В мире полно посредственностей! Стадо людей серо и безлико. Редко когда выбиваются яркие личности. А в женской среде – особенно.
-Значит… Значит, ты – именно такая яркая личность? Почему, интересно? Потому что с женщинами спишь? А мы все – серые мышки?
-Я этого не говорила! И ориентация тут ни при чём. Просто кто-то до конца жизни будет жить как все, выходить замуж за средненького мужика, работать на средненькой работе и мечтать об отпуске. А кто-то будет добиваться успеха, покупать машину и жить так, как хочет.
-Это ты на Женьку намекаешь? Или на меня?
-Ни в коем случае, золотце!, - Лёка усмехнулась и эта усмешка добила Кристину. Она вскочила, выхватила из вазы букет роз и со всей силы швырнула его в девушку.
-Ты чего?, - вскочила, засверкала синими глазищами. Девчонки сжались, стараясь быть незаметными.
-А того!, - прошипела Кристя, еле сдерживая ярость, - Слушай сюда, ты, ярко выраженная индивидуальность! Ты еще в этом мире ничего настолько не добилась, чтобы иметь право оскорблять людей, ясно? Ты чего сюда притащилась сегодня, а? Индивидуальность свою показать? Кому? Женьке? Убедиться еще раз, что она готова за тобой на край света на животе ползти? Ты цветочки какие притащила? Розочки? Ты Женюрку уже столько лет знаешь – и не смогла выучить, что она белые розы терпеть не может? Ты вообще что-нибудь о ней знаешь? Знаешь, что она любит, а что нет? Знаешь, как переживает и о чём думает? Да ничего ты о ней не знаешь, кроме того, что она сама рассказывает. А спрашивать тебе некогда – ты же яркая индивидуальность. Эгоистка ты, и больше ничего! Женя, Ксюха, Юлька… Дальше перечислять? Что ж ты с посредственностями спишь, а, Лена? Заразиться не боишься? Или это половым путем не передается?
-Кристина, ты не увлекайся!, - выплюнула Лёка, быстро туша сигарету в пепельнице, - В наших отношениях мы как-нибудь без тебя разберемся! Что-то я ни разу не заметила, чтобы Женька жаловалась.
-А кому она, по-твоему, жаловаться будет? Тебе? Или всё-таки мне, как подруге, а?
-А что, жаловалась?
-А представь себе! И не раз! А ты думала, ты у нас ангел во плоти, да?
-Перестаньте…, - тихий Женькин шепот почему-то мигом остановил пикировку. Все уставились на девушку, - Я вас очень прошу, прекратите.
-Жень, это уже давно должен был кто-нибудь ей сказать, - пробормотала Кристина, - Извини.
Какое-то время в квартире стояла полная тишина. Лёка яростными взглядами пронзала Женьку, Кристина – Лёку. А Марина с Аней вообще думали только о том, как бы поскорее оказаться дома.
-Ладно, Жень, мы пойдем, наверное, - девчонки синхронно поднялись, - Спасибо тебе за всё, здорово посидели…
Как во сне Женька проводила их до двери. Молча смотрела, как Кристина застегивает крючки на шубе. А потом шагнула, обняла её и, уткнувшись носом в пушистый воротник, прошептала: «Я тебя люблю, Кристя… Спасибо».
***
А в кухне мерила шагами линолеум Лёка. Закуривала сигарету и тут же тушила. И снова закуривала. Не остановилась даже когда Женька осторожно села на стул и закрыла глаза.
-Лена, сядь, пожалуйста, - виновато получилось…
-Не сяду. Что это было? Ответь мне.
-В смысле?, - огромная усталость накрыла девушку с головой и не давала дышать.
-Что Кристина мне тут говорила? Всё это действительно так?
-Нет, Леночка. Всё не так. Я люблю тебя.
-Не отделывайся общими фразами. Ты что, действительно жаловалась ей на меня?
-Я не жаловалась. Я делилась. Советовалась.
-А кто давал тебе право обсуждать меня с какими-то посторонними людьми?, - Лёка, наконец, села и уставилась на Женю. А та даже не пыталась выдержать взгляд.
-Кристина не посторонний человек. Она мой друг.
-А я?
-А тебя я люблю. Лен, я очень устала, правда. Пойдем спать?
-Она устала. Здорово. Она устала. А как ты думаешь, как после всего этого Я себя чувствую? Мне наговорили целый вагон гадостей, а ты говоришь, что устала. А мне что теперь с этим делать?
-Забыть. Я прошу тебя, пойдем спать…
-Да не пойду я спать!, - заорала, откидывая ногой табуретку, - Хватит так со мной разговаривать! Я тебе не игрушка, чтобы вот так себя вести! Отвечай немедленно, что из того, что говорила Кристина – правда. Или я уйду сейчас. Ну?
Не смогла Женька ответить. Опустила голову на сложенные руки и заплакала. Тихонько – чтобы не видно было. А Лёка постояла, буравя её взглядом, и вылетела, хлопнув дверью. Рыдания словно наполнили Женю целиком, она уже не сопротивлялась им. Всхлипывала, стонала, иногда почти рычала даже. Сквозь пелену слёз видела чьи-то руки, сующие таблетку, потом стакан с водой. Как-то неожиданно очутилась на диване в большой комнате. И прижимаясь к теплому плечу, потихоньку успокаиваясь. Только через несколько часов отступила жесткая боль, стягивающая сердце. Только через несколько часов Женька смогла открыть глаза и спросить:
-Почему ты вернулась?
-Ну, я же знала, чем всё это кончится, - Кристина деловито достала из шкафа плед, укутала девушку, села рядом и взяла за руку, - Тебе легче?
-Да, легче. Кристь, спасибо тебе. Но… Зачем ты всё это затеяла?
-Я не сдержалась. Эта её самоуверенность сводит меня с ума. Она же искренне считает себя центром вселенной! Что она говорила тебе после того, как я ушла?
-Потребовала сказать, что в твоих словах было правдой.
-А ты что ответила?
-Ничего.
-Почему?
-Потому что в твоих словах ВСЁ было правдой, - вдруг совершенно спокойно сказала Женя, -Всё, понимаешь? И про цветы, и про эгоизм… И про то, что я поползу за ней куда угодно. А она даже после этого говорила только о том, что ОНА чувствует и переживает. А знаешь, почему?
-Почему?
-Потому что знает, что в моем сердце есть место только для неё… И прощения завтра буду просить я у неё, а не она у меня.
-Ты что, с ума сошла?, - Кристинка аж заискрилась вся от ужаса, - Ты еще и прощения собираешься у неё просить? Да она на коленях приползет завтра – увидишь!
-Не приползет… Никуда она не приползет.
Права оказалась, конечно, Женя. Только через неделю ей удалось поговорить с Лёкой – та изображала из себя неприступную стену. Не помогали ни извинения, ни признания в любви. Даже обещания никогда не пересекать их с Кристей не помогли. Потребовался еще месяц, чтобы пробить эту стену. И всё пошло по-старому.
***
Но постепенно подкатывала усталость.
Хуже всего было ночами, когда не спалось, и нельзя было включить компьютер из-за отключенного электричества. Тогда Женька расставляла по комнате свечи, зажигала их медленно, подходила к зеркалу и долго стояла, упершись лбом в равнодушное стекло. А потом усаживалась поближе к батарее, доставала блокнот и составляла из слов-строчек бессмысленные и бездумные стихи. И летал в наушниках плеера голос Арбениной, и яркая луна светила даже сквозь задернутые шторы, и пальцы крепко сжимали ручку, и не получалось, не получалось даже в рифмованных бессмыслицах выразить всё то, что камнем оседало в душе и не давало вздохнуть, и хотелось просто заснуть… И уже не просыпаться.
Но звонил телефон, или настойчивый звук в дверь заставлял выключить плеер и потихоньку шлепать к входной двери. А там – друзья, знакомые и просто люди. И нужно было улыбаться, рассказывать что-то смешное и ждать, когда же все оставят в покое, чтобы снова зажечь свечи, завернуться в плед и устроиться поближе к батарее...
***
«Нельзя ждать, когда всё вокруг тебя поменяется. Меняться нужно внутри. Если не можешь внутри – меняй снаружи. А если и снаружи не можешь – делай хоть что-то, только не сиди на месте».
***
-Ленка, привет!, - Женя радостно влетела в комнату и с разбегу чмокнула Лёку в коротко стриженную макушку, - А ты какими судьбами тут?
-В гости зашла. Я не вовремя?
-Почему? Очень даже вовремя. Давно тебя не было – соскучилась я. Будешь есть? Сейчас пельмени сварю.
Женька захлопотала под внимательным Лёкиным взглядом, тщетно пытаясь унять дрожь в руках. Оказалось, что гораздо проще было сохранять спокойствие вдали… В стороне… А попробуй вот так – когда она сидит, такая своя и родная, и кусочек татуировки торчит из-под футболки, и задорные вихры так хочется пригладить…
-Мелкая, у тебя выпить есть?, - хмуро спросила Лёка и у Женьки перехватило дыхание от полузабытого обращения.
-Есть. Коньяк. Будешь?
-Давай.
В молчании разлили коньяк по бокалам, чокнулись тихонько, старательно пряча глаза. И вдруг Лёка протянула руку и усадила Женьку к себе на коленки. Уткнулась в шею, задышала жарко.
-Мелкая… Мелочь…, - прошептала, - Что происходит с нами? Что?
Женька молчала. И удивлялась только, почему вдруг щекам стало так горячо и мокро. А в следующий момент и удивляться перестала.
Лицо Лёки было всего в нескольких сантиметрах от лица Женьки. Потянувшись, она коснулась губами Жениных губ. Это был бесконечно нежный, едва уловимый поцелуй. Но не почувствовав сопротивления, Лёка начала целовать крепче, сильнее, увереннее, получая не менее страстный ответ.
Лёкин язык скользнул между Жениными губами. Она подхватила Женьку на руки и опустила на пол. Как во сне, они катались по ковру, прижимаясь друг к другу и шепча между поцелуями что-то бессмысленно-отчаянное.
-Я люблю тебя, - шептала Лёка, сдирая с Жени одежду и впиваясь губами в её живот. Язык остро толкнулся в беззащитную ямку пупка и тут же скользнул вверх – к груди.
-Я люблю тебя, - отчаянно откликалась Женька и пыталась перевернуться. Но Лёка не позволяла. Её губы были везде – на возбуженно-красных сосках, на дрожащем горле, на стонущих что-то бессмысленное губах.
-Мелкая… Мелкая…, - Лёка приподнялась, позволяя Женьке расстегнуть свои джинсы и скользнуть ладошкой между жесткой материей и горячим телом, - Мелкая… Моя… Люблю…
-Леночка…, - Женя проникала ладонью всё глубже, другой рукой прижимая к себе Лёку и лаская её короткие ершистые волосы. В её груди от низа живота вверх поднимался первобытный, горячий восторг, - Леночка…
Неожиданно Женька с силой дернулась и Лёка перевернулась на спину. Ни на секунду не переставая двигать рукой, Женя посмотрела в её глаза. Чертята в них сходили с ума и переворачивались с головы на ноги. Со стоном Лёка притянула к себе Женю и поцеловала, кусая губы и проникая языком глубоко в теплую влажность рта.
И вдруг Женя остановилась. Лёка, не заметив, продолжала целовать её и вдруг почувствовала резкий толчок. Со слезами на глазах Женька вскочила на ноги и прижала ладони ко рту.
-Что… Мелкая, что ты?..., - Лёка поднялась с пола, на ходу пытаясь накинуть на плечи рубашку. Она видела, как побледнела Женя, как посинели кончики её пальцев.
-Что я делаю…, - прошептала Женька, - Господи, что мы творим, Лена?
-Мелкая.. Я люблю тебя. Я хочу быть с тобой. Что в этом плохого?
-Всё, - дрожа сказала Женя и забилась на стул в угол. Её колотило словно в ознобе, - Я чуть было не изменила человеку, который мне доверяет. Который мне верит. Господи, что я наделала…
Лёка растерялась. Присела напротив. Нащупала Женькину руку и с силой сжала её в своей:
-Мелкая… Кому ты чуть не изменила?
-Илье! Илье, слышишь? Ты совсем забыла о нем, да? И я забыла… Господи, какая я тварь…
-Погоди, Жень. Не плачь. Ничего не было еще…
-Много ты понимаешь…, - Женька вытерла слезы и закрыла глаза, - Он меня любит! Слышишь?
-А ты… его?, - Лёка напряглась в ожидании ответа.
-Нет.
Выдохнула. И стало легче дышать.
-Тогда почему? Почему он, а не я?
-Да потому что ему Я нужна, понимаешь, Лена?, - Женька почти кричала, упираясь руками в Лёкины плечи, - Потому что он МЕНЯ любит! Потому что с ним у меня есть шанс быть спокойной и счастливой.
-А со мной ты счастливой быть не можешь?
-Не могу. Счастливой – да. Недолго, но – да. А спокойной – нет. Он верит мне, Лена. А я знаю, как это больно, когда предают. Когда растаптывают чувства. Я не допущу чтобы он испытал это от меня.
-Но ты его не любишь!, - заорала Лёка, - О чем ты говоришь вообще?
-Я говорю о преданности. Жаль, что ты не знаешь, что это такое.
Застарелый страх сжал все внутренности и проник в мозг. Не было сил дышать, думать, чувствовать. Женька почти ползком добралась до комнаты и упала на кровать, до крови сжимая заледеневшие пальцы.
Всё было кончено.
***
Вот так. И снова сжалось сердце от предчувствия какой-то страшной, надвигающейся беды.
Женька быстро сварила пельмени, выложила их в миску и… оставила на кухонном столе. А сама прошла в комнату и забралась с ногами в кресло. Задумалась и не заметила даже, как стало мокро глазам.
-Ты чего тут?, - Илья с тарелкой в руках остановился рядом. Заглянул в лицо, - Чего грустишь?
-Я ничего не понимаю, - прошептала Женя, - Завтра новый год. Мы с тобой так и не купили ни елку, ни игрушки, ни украшения. Завтра я работаю с утра и до упора – на это просто не будет времени. А тебе, похоже, всё равно.
-Женик, но ведь не в ёлке же дело, да? Купим мы эту елку. Завтра сам если что куплю.
-Сам… Знаешь, ты прав – дело не в елке. Дело в твоем отношении. Тебе ведь всё равно, правда? Я здесь уже больше двух недель, а ты по-прежнему холоден и отстранен. А ведь это ты настаивал на том, чтобы я навсегда переехала к тебе. Помнишь еще об этом? Помнишь, как мы мечтали жить вместе? Я ведь всё бросила – друзей, дом, всю свою прошлую жизнь оставила за бортом. И что? Я словно не существую для тебя. А ты знаешь, как много значит для меня новый год. Единственный праздник, который… который для меня – праздник с большой буквы. И я не понимаю… Я просто не понимаю тебя.
-Послушай, дорогая, у меня были очень сложные дни. Не дави на меня, ладно?
-Чем они были сложные, Илюш?, - Женька подняла глаза и быстро заморгала, пряча слезы, - Расскажи мне.
-Маша звонила, - нехотя проронил Илья и присел на кровать. Он не заметил, как сжались Женины пальцы. Не почувствовал напряжения, стеной повисшего в комнате.
-И что?, - трудно было сохранить голос спокойным, но Женька очень старалась. И – сумела.
-Ничего… Мы с ней очень плохо поговорили. А… Да какое это имеет значение!
Илья раздраженно опустил тарелку на стол и улегся, быстро устраиваясь под одеялом.
-Забудь, Жень. Купим завтра елку, не переживай. И игрушки, и всё остальное. Ложись спать. Я устал очень.
-Ладно.
Даже самой себе Женька никогда не призналась бы, что боится ложиться рядом с любимым. Но это было действительно так. Пугало его безразличие, холодность. Если бы были силы, если бы она умела – Женя вела бы себя совсем по-другому. Но она не могла…
Халат аккуратно опустился на кресло. Туда же отправились трусики. И Женька скользнула под одеяло обнаженная, теплая и готовая к тому, чтобы самой попытаться соблазнить – а там… будь что будет.
Илья почувствовал её жар. Обнял и провел рукой от груди – вниз.
-Ты чего раздетая?, - прошептал.
-Жарко…
Поцелуй… Женька страстно прижалась к Илюше, обдавая его такой волной нежности, что заскулило сердце. Скользнула руками по спине к ягодицам. И – неловко – опустила ладошку на пах…
-Подожди, - Илья отстранился. Лег на спину. И уставился в потолок, - Я устал, Жень. Давай не будем… сегодня?
-Илюшенька… Ну что с тобой такое?, - слезы навернулись на глаза. Женька прижала любимого к себе, крепко-крепко и сжалась, чувствуя горячее дыхание на своей шее.
-Я потом тебе скажу, ладно? Не сегодня. Завтра будет новый год. Даже сегодня уже. А потом… Потом я тебе скажу. Мне просто очень плохо, малыш. Так плохо.
-Я люблю тебя, котенок. Скажи мне, что с тобой? И тебе станет легче – обязательно. Мы справимся с любой бедой, я обещаю тебе.
-Нет, не сегодня, - шепот Ильи был еле слышен, - Потом.
-Родной ты мой… Ну не мучай себя… Скажи сейчас, - Женькины руки мягко гладили Илюшину спину, - Всё будет хорошо. Мы справимся. Мы же с тобой целую жизнь собирались прожить вместе – помнишь?
-Да не будет никакой жизни… Вместе – не будет, - надрывно прошептал и тут же мир остановился.
В тишине комнаты было слышно только тиканье больших настенных часов. Женька зажмурила глаза от боли, сжавшей грудь и лишь крепче прижала любимого к себе.
-Ты больше не любишь меня, да?, - спросила, как в омут бросилась. И сжалась еще сильнее в ожидании ответа.
-Люблю…
Отпустило… Снова появилось дыхание.
-Но как друга. Как близкого человека.
Бум-бум… Бум-бум… Часы отбивали четкий ритм, не задумываясь, не останавливаясь ни на секунду.
-Ты любишь её, да? Так, как раньше любил меня?
-Да.
Остановились часы. Перестали доноситься звуки. И, кажется, остановилось сердце. Женька отпустила руки. Она боялась открыть глаза, боялась, что откроет – и окажется, что это не сон, реальность.
Она не почувствовала, как Илья отодвинулся. Даже не шелохнулась, когда он перелез через неё и хлопнул дверью в ванную. Она лишь лежала, вытянувшись в струну и ощущала всем своим обнаженным телом ставшее неожиданно жутко тяжелым одеяло.
Через несколько минут – смогла подняться. Одела халат. Завязала пояс. Подошла к окну. Посмотрела на засыпанный снегом балкон. И – заплакала. Тихо, горько. Как скулит собачонка, получившая незаслуженный пинок от хозяина.
«С новым годом», - пронеслась в голове мысль, - «С новым счастьем».
Слезы текли по подбородку, попадали на губы, делая их солеными и горькими одновременно, и так сильно болело сердце, что не оставалось сил даже думать.
Сжав зубы, Женька развернулась и подошла к шкафу. Выудила джинсы. Черный свитер. И начала одеваться – прямо на голое тело, содрогаясь от холода одежды.
Ей хотелось только одного – исчезнуть. Раствориться. Чтобы – не было. Никогда. И ничего.
-Ты что делаешь?, - Илья стоял в проходе и смотрел влажными глазами, - Я никуда тебя не выпущу.
Женька не ответила. Вытерла рукавом свитера слезы и покрепче сжала зубы. Знала, что разожмет – и будет беда. Знала. И потому – молча достала сумку и начала рыться в вещах.
Футболка… Шорты… Куртка… Всё это было как будто приветом из старой, другой жизни. Чужим и незнакомым.
С каким-то остервенением Женя затолкала сумку обратно и пошла к выходу. Остановилась перед замершим Ильей и рукой попыталась отодвинуть.
Не вышло. Он молчал, но не сделал и шага в сторону.
-Пусти, - сквозь зубы прошипела Женька и Илья содрогнулся от жуткой смеси боли и ярости, прозвучавшей в её голосе. Содрогнулся, но не отступил.
-Пусти… Я хочу уйти…
-Куда ты пойдешь?, - с презрением выговорил.
-Домой. Я хочу домой.
-А у тебя он есть – дом?
-Я пойду к Кристине. Пусти.
-Какая Кристина!, - Илья раздраженно схватил Женю за плечи и силком усадил в кресло, - Два часа ночи на дворе. Не сходи с ума.
Не стоило ему этого говорить. И – уж тем более – не стоило прикасаться. Потому что сами собой разжались губы, и кулаки сдавили ногти в пыль. Как будто взрывная волна ухнула от горла вниз – к желудку и Женька потеряла над собой контроль.
-Не трогай меня!, - закричала, вскакивая и отбегая на середину комнаты, - Не смей ко мне прикасаться! Я хочу уйти! Я хочу к Кристе!
-Успокойся, - Илья растерялся от этого взрыва, - Утром пойдешь куда хочешь. Не надо только истерик.
-Истерик? Истерик?, - Женя задыхалась, пронзая взглядом всё вокруг. Оглядывалась словно зверь, загнанный в ловушку и не могла удержать всё льющихся и льющихся слез.
-Господи…, - выкрикнула на одном дыхании и упала на колени, - Боже, ну за что мне это, за что?
Илья зажал ладонями свои губы. Через него как будто насквозь прошел Женькин порыв, и он понял, что она сейчас чувствует.
-Ну, за что, Господи? Неужели мало я страдала в своей жизни? Неужели опять? Да неужели я не могу хотя бы немножко побыть счастливой?!!
Сорвалась на скрип и – умолкла. Закрыла ладонями лицо, скулила, не находя в себе сил сказать что-то. А потом подняла красные, горящие глаза и, задыхаясь, прорыдала:
-Я ненавижу тебя… Я… Тебя… Ненавижу…
Вскочила на ноги и кинулась в прихожую. Наткнулась на запертую дверь.
-Дай ключ, - почти спокойно сказала. Высохли слезы. И только слепая ярость и боль по-прежнему распирали грудь, - Я хочу уйти. Дай ключ.
-Не дам. Ты никуда не пойдешь в таком состоянии.
-Кто ты такой, чтобы это решать?, - выплюнула, - Я могу идти куда хочу и когда хочу. Дай ключ.
-Да куда ты пойдешь, дура? Ночь на дворе!
-Не твое дело, - прошипела и двинулась в комнату, сжимая кулаки, - Дай мне ключ.
-Успокойся, Жень. Я тебя прошу – не надо истерик. Ты же знаешь, как я их не люблю.
-Ах, ты не любишь? Ты не любишь истерик? А что мне теперь делать, а? Как мне жить теперь? Как?
-Ты… Ты можешь жить здесь…, - пробормотал Илья, смущенно отводя взгляд, - Сколько понадобится. Я же не выгоняю тебя.
-А вот это ты видел?, - Женькины пальцы сами собой сложились в «фак» и уткнулись прямо в Илюшино лицо, - Видел? Мне не нужны твои подачки. Дай мне ключ.
-Да не дам я тебе ключ!, - заорал, не сдержавшись и упал на кресло, - Я ведь говорил – потом скажу. Ты сама настояла на том, чтобы сейчас.
-Ты спал с ней?, - Женя с трудом сдерживала дыхание, - Ты с ней спал?
-Спал.
Это слово прозвучало как будто приговором. Отсекающим последнюю надежду.
И оно же внезапно помогло успокоиться. На Женьку как будто волной опустилось безразличие. В полном молчании она тяжело дышала, восстанавливая пульс, а несколько минут спустя спокойно подняла руки, сняла с шеи цепочку – летний подарок - и с силой швырнула в Илью.
Взяла в руку трубку телефона. Набрала номер. И – на последней цифре – передумала.
-Значит, не вы
|